Неточные совпадения
— У Анны Аркадьевны, — сказала графиня,
объясняя сыну, — есть сынок восьми лет, кажется, и она никогда с ним не разлучалась и всё мучается, что оставила его.
Заметив, что взрослые всегда ждут от него чего-то, чего нет у других детей, Клим старался, после вечернего чая, возможно больше посидеть со взрослыми у потока слов, из которого он черпал мудрость. Внимательно слушая бесконечные споры, он хорошо научился выхватывать слова, которые особенно царапали его слух, а потом спрашивал отца о значении этих слов. Иван Самгин с радостью
объяснял, что такое мизантроп, радикал, атеист, культуртрегер, а
объяснив и лаская
сына, хвалил его...
Когда он подрос, отец сажал его с собой на рессорную тележку, давал вожжи и велел везти на фабрику, потом в поля, потом в город, к купцам, в присутственные места, потом посмотреть какую-нибудь глину, которую возьмет на палец, понюхает, иногда лизнет, и
сыну даст понюхать, и
объяснит, какая она, на что годится. Не то так отправятся посмотреть, как добывают поташ или деготь, топят сало.
Но, пока перейду к этому роману, нужно еще рассказать и об остальных двух
сыновьях Федора Павловича, братьях Мити, и
объяснить, откуда те-то взялись.
Видя, что
сын ушел, Анна Петровна прекратила обморок.
Сын решительно отбивается от рук! В ответ на «запрещаю!» он
объясняет, что дом принадлежит ему! — Анна Петровна подумала, подумала, излила свою скорбь старшей горничной, которая в этом случае совершенно разделяла чувства хозяйки по презрению к дочери управляющего, посоветовалась с нею и послала за управляющим.
Свечи потушены, лица у всех посинели, и черты колеблются с движением огня. А между тем в небольшой комнате температура от горящего рома становится тропическая. Всем хочется пить, жженка не готова. Но Joseph, француз, присланный от «Яра», готов; он приготовляет какой-то антитезис жженки, напиток со льдом из разных вин, a la base de cognac; [на коньяке (фр.).] неподдельный
сын «великого народа», он, наливая французское вино,
объясняет нам, что оно потому так хорошо, что два раза проехало экватор.
— Высмотрел я место себе под мельницу, —
объяснял старик
сыновьям. — Всю Ключевую прошел — лучше не сыскать. Под Суслоном, где Прорыв.
Но, во-первых, меня ужасно поразило, что существует «
сын Павлищева» и существует в таком ужасном положении, как
объяснил мне Чебаров.
Прежде чем лакей успел
объяснить ей, что это значит, слух ее был поражен многоголосным криком из комнаты
сына.
Даже Марья Михайловна вошла в очень хорошее состояние духа и была очень благодарна молодому Роберту Блюму, который водил ее
сына по историческому Кельну,
объяснял ему каждую достопримечательность города и напоминал его историю.
— Не то что военным, а штатским — в том же чине, —
объяснил полковник. Говоря это, он хотел несколько поверить
сына.
— Так наслышно, что сын-то генеральшин женится на миллионерке; ну, так чтобы на свадьбу деньги иметь, —
объяснил Кирьян.
Детушки-то нынче каковы!» Нельзя сказать, чтобы в этих словах не метилось несколько и на Павла, но почему полковник мог думать об
сыне что-нибудь подобное, он и сам бы, вероятно, не мог
объяснить того.
Если
сын чуть-чуть был не в духе и старик примечал это, то тотчас приподымался с места и
объяснял, «что, дескать, я так, Петенька, я на минутку.
Старик перепугался, особливо как мы ему
объяснили, что цель нашего посещения заключается в том, чтобы
сына его, за такие-то и такие-то дебоширства, взять и отвезти в такое место, куда, можно сказать, ворон костей не нашивал…
— Не захотела, потому что ей нельзя оставить сестру, которая, как вы знаете, в страшном горе, —
объяснил Егор Егорыч и начал потом подробно расспрашивать m-me Углакову, чем, собственно, был болен ее
сын, и когда та сказала, что у него была нервная горячка, Егор Егорыч не поверил тому и подумал по-прежнему, что молодой повеса, вероятно, покутил сильно.
Приехали на Святки семинаристы, и
сын отца Захарии, дающий приватные уроки в добрых домах, привез совершенно невероятную и дикую новость: какой-то отставной солдат, притаясь в уголке Покровской церкви, снял венец с чудотворной иконы Иоанна Воина и, будучи взят с тем венцом в доме своем,
объяснил, что он этого венца не крал, а что, жалуясь на необеспеченность отставного русского воина, молил сего святого воинственника пособить ему в его бедности, а святой, якобы вняв сему, проговорил: „Я их за это накажу в будущем веке, а тебе на вот покуда это“, и с сими участливыми словами снял будто бы своею рукой с головы оный драгоценный венец и промолвил: „Возьми“.
Савелий Кожемякин легонько отодвинул
сына в сторону, пристально посмотрел в глаза ему и, вздохнув,
объяснил...
Но Алена Евстратьевна успокоила маменьку,
объяснив, что принято только поздравить за закуской и убираться восвояси. Пирог будет — и довольно. Так и сделали. Когда приехал с прииска Гордей Евстратыч с
сыновьями, все уже были навеселе порядком, даже Нил Поликарпыч Пятов, беседовавший с о. Крискентом о спасении души. Одним словом, именины Татьяны Власьевны отпраздновались самым торжественным образом, и только конец этого пиршества был омрачен ссорой Нила Поликарпыча с о. Крискентом.
— Деньги — вода, —
объяснял Гордей Евстратыч
сыновьям, — пришла — ушла, только ее и видел… А ты копейку недосмотрел, она у тебя рубль из карману долой.
А батюшка, который и сам чаял, что возлюбленный
сын с ним вкупе и влюбе будет аллилуйя славословить — а он, вишь, ведь что выдумал! — вместо того, чтоб
объяснить уряднику его и кабатчиково полоумие, ответил уклончиво...
Он старался придумать способ к бегству, средство, какое бы оно ни было… самое отчаянное казалось ему лучшим; так прошел час, прошел другой… эти два удара молотка времени сильно отозвались в его сердце; каждый свист неугомонного ветра заставлял его вздрогнуть, малейший шорох в соломе, произведенный торопливостию большой крысы или другого столь же мирного животного, казался ему топотом злодеев… он страдал, жестоко страдал! и то сказать: каждому свой черед; счастие — женщина: коли полюбит вдруг сначала, так разлюбит под конец; Борис Петрович также иногда вспоминал о своей толстой подруге… и волос его вставал дыбом: он понял молчание
сына при ее имени, он
объяснил себе его трепет… в его памяти пробегали картины прежнего счастья, не омраченного раскаянием и страхом, они пролетали, как легкое дуновение, как листы, сорванные вихрем с березы, мелькая мимо нас, обманывают взор золотым и багряным блеском и упадают… очарованы их волшебными красками, увлечены невероятною мечтой, мы поднимаем их, рассматриваем… и не находим ни красок, ни блеска: это простые, гнилые, мертвые листы!..
Сергей не знал, что всю предыдущую ночь, затворившись в своем кабинетике, полковник с напряжением всех своих сил обдумывал этот ритуал. «Не отягчить, а облегчить должны мы последнюю минуту нашему
сыну», — твердо решил полковник и тщательно взвешивал каждую возможную фразу завтрашнего разговора, каждое движение. Но иногда запутывался, терял и то, что успел приготовить, и горько плакал в углу клеенчатого дивана. А утром
объяснил жене, как нужно держать себя на свидании.
Не обратив внимания на его слова,
сын начал
объяснять, почему он не хочет быть фабрикантом и вообще хозяином какого-либо дела; говорил он долго, минут десять, и порою в словах его отец улавливал как будто нечто верное, даже приятно отвечавшее его смутным думам, но в общем он ясно видел, что
сын говорит неразумно, по-детски.
Видно, что, в самом деле, понятия об истинной чести и честности были весьма мало тогда развиты в нашем обществе: иначе трудно
объяснить себе такое невольное обвинение, особенно в устах отца, поучающего
сына своего на путь жизни.
Усмехнувшись, когда я
объяснил, что я подпрапоренко, регулярной армии отставной господин капрал, Трофим Миронов
сын Халявский — он записывал, а я, между тем, дабы показать ему, что я бывал между людьми и знаю политику, начал ему рекомендоваться и просил его принять меня в свою аттенцию и, по дружбе, сказать чисто и откровенно, в какой город меня привезли?
Бальзаминова. Вы мне
объясните, в чем ваше дело и что вам угодно: так я
сыну и передам.
Толстой
объясняет: «главная причина этого было то слово
сын, которого она не могла выговорить. Когда она думала о
сыне и его будущих отношениях к бросившей его отца матери, ей так становилось страшно, что она старалась только успокоить себя лживыми рассуждениями и словами, с тем, чтобы все оставалось по-старому, и чтобы можно было забыть про страшный вопрос, что будет с
сыном».
Лениво цепляя фразу к фразе и подделываясь под детский язык, Быковский стал
объяснять сыну, что значит собственность. Сережа глядел ему в грудь и внимательно слушал (он любил по вечерам беседовать с отцом), потом облокотился о край стола и начал щурить свои близорукие глаза на бумаги и чернильницу. Взгляд его поблуждал по столу и остановился на флаконе с гуммиарабиком.
Потом я встал, ходил, распоряжался, глядел в лица, наводил прицел, а сам все думал: отчего не спит
сын? Раз спросил об этом у ездового, и он долго и подробно
объяснял мне что-то, и оба мы кивали головами. И он смеялся, а левая бровь у него дергалась, и глаз хитро подмаргивал на кого-то сзади. А сзади видны были подошвы чьих-то ног — и больше ничего.
Во второй сцене перед дворцом Глостера новый слуга Лира, Кент, все не узнаваемый Лиром, без всякого повода начинает ругать Освальда (дворецкого Гонерилы) и говорит ему: «Ты холоп, плут, лизоблюд, низкий, гордый, мелкий, нищий, треходежный, стофунтовый, гнилой, шерстяно-чулковой холоп,
сын выродившейся суки» и т. п., и, обнажая меч, требует, чтобы Освальд дрался с ним, говоря, что он сделает из него a sop o’the moonshine [отбивную под лунной подливкой (англ.).], — слова, которых не могли
объяснить никакие комментаторы.
Однако любопытные стычки обоих педагогов ждут нас впереди, а здесь уместно мимоходом
объяснить, чего ради в патриотической и строго-православной душе генерала совершился такой резкий куркен-переверкен, для чего он отнял
сына у идеалиста с русским православным направлением и сам, своими руками, швырнул его в отравленные объятия такого смелого и ловкого нигилиста, который сразу наполнил с краями срезь амфору Сеничкиным ядом и поднес ее к распаленным устам жаждавшего впечатлений мальчика?
— А сохранить-то, значит, хочется! —
объяснила Мавра. — Присватывался тут к девке женишок один, из Дернополя, да не может он к нам в зятья идти, а мы девку отдать не можем: нету
сына, надобно зятя добывать.
Камеристка княгини коротко
объяснила его камердинеру, что ее сиятельство в настоящее время не расположены принять молодого князя. Отца его не было в Петербурге — он накануне приезда
сына быстро и неожиданно уехал в Москву.
— Кровь, батюшка! Ничего не поделаешь!.. —
объяснял он знакомым неудачную карьеру
сына. Весь в меня… Против крови, как против рода, нечего прати…
Отцу он оставил «грамотку», в которой
объяснял, что не может продолжать жить среди потоков крови неповинных, проливаемой рукой его отца, что «
сын палача» — он не раз случайно подслушал такое прозвище — должен скрыться от людей, от мира. Он умолял далее отца смирить свою злобу, не подстрекать царя к новым убийствам, удовольствоваться нажитым уже добром и уйти от двора молиться.
— Позвольте вам, товарищ,
объяснить. Кулак, говорите. Не знаю, как по-новому сказать, а по-старому: вот вам святая икона, — никогда за жизнь свою не имел чужого труда, все с
сынами своими горбом заработал.
Старика общими усилиями прибывшего доктора и Кудрина с трудом привели в чувство и с трудом же
объяснили, что жизнь его
сына вне опасности и что даже, по счастливой случайности, веки правого глаза лишь слегка опалены.
Если князь Андрей сам не уведомлял ее, то это княжна Марья
объясняла или тем, что он был слишком слаб, чтобы писать, или тем, что он считал для нее и для своего
сына этот длинный переезд слишком трудным и опасным.
Потом Пьер
объяснил, что он любил эту женщину с самых юных лет; но не смел думать о ней, потому что она была слишком молода, а он был незаконный
сын без имени. Потом же, когда он получил имя и богатство, он не смел думать о ней, потому что слишком любил ее, слишком высоко ставил ее над всем миром и потому тем более над самим собою. Дойдя до этого места своего рассказа, Пьер обратился к капитану с вопросом: понимает ли он это?